Я много лет прожил на юго-западе столицы и несчетное количество раз проходил и проезжал мимо длинных заборов, за которыми, как оказалась, скрывалась одна из наиболее хорошо сохранившихся и труднодоступных московских усадеб. Если вы наберете в поисковике "усадьба Черемушки-Знаменское", вам вывалится довольно большое количество информации. Но главного ответа нет: почему в усадьбу не пускают?
История усадьбы сводится к следующему. Первые упоминания о ней относятся ко временам Алексея Михайловича. Первым владельцем был князь П.И.Прозоровский, крупнейший феодал той эпохи и воспитатель царевичей Петра и Иоанна. Здесь был разбит большой фруктовый сад, разведены огороды, устроены скотный и птичий дворы, которые поставлявляли продукты московскому дому Прозоровских.Главные преобразования в Черемушках начались при Ф. И. Голицыне. Черемушки стали увеселительной загородной резиденцией, в 1735-1739 годах была построена Знаменская церковь, устроены парки и беседки. Усадьбу дважды посетила императрица Елизавета Петровна. Некоторое время усадьба принадлежала купцу Выродову. С 1783г. новым владельцем Черемушек стал С. А. Меньшиков, внук сподвижника Петра I . Он перестроил главный дом в классическом стиле. Тогда же были построены чайный домик, конный двор и молочный дом. Въезд в усадьбу оформила березовая аллея, а общая площадь ансамбля увеличилась почти втрое. В усадьбе развернулось грандиозное оранжерейное хозяйство.
В 1870г. Черемушки купил богатый заводчик Василий Иванович Якунчиков. Он сдавал под дачи всю территорию усадьбы, кроме главного дома, в котором сам жил летом. План усадьбы того времени выглядел так.
После революции усадьбу использовали как Дом отдыха трудящихся и Ветеринарный институт, а с 1945 территорию передали спецлаборотории №3, созданной по решению СНК СССР под атомный проект. Экспериментальные и конструкторские разработки, а также строительство и пуск ядерных реакторов возглавили А.И. Алиханов и его ближайшие помощники- В. В. Владимирский и С. Я. Никитин. Для научного руководства теоретическими работами А.И. Алиханов привлек Льва Ландау.
Первый в СССР (и в Европе) тяжеловодный исследовательский ядерный реактор ТВР был введен в строй в 1949 г. (начало проектирования - 1947 г., выведен из эксплуатации в 1987 г.). Сейчас здесь находится Институт теоретической и экспериментальной физики. На современной карте Яндекса территория усадьбы ваглядит так. Прекрасно виден густой парк с большим прудом посередине. Вся эта территория ограничена Севастопольским проспектом (с востока), улицами Большой Черемушкинской и Кржижановского (с запада), Нахимовский проспектом (с юга) и Улицей Дмитрия Ульянова (с севера). Посмотрим как это выглядит при ближайшем рассмотрении.
Осмотр я начал с перекрестка Севастопольского и Нахимовского проспектов.
После зданий, занятых под строительный рынок начинается территория Института физики, о чем сигнализирует дымовая труба.
Где начинается территория бывшей усадьбы понимаешь сразу по длинной аллее древних лип, отделящих Институт от Севастопольского проспекта.
За забором видны хозяйственные постройки в плачевном состоянии и старые автомобили.
Видны более солидные строения, но тоже с печатью запустения.
А вот и проходная.
Хоть чуток заглянуть внутрь. Но нет. Не видно ни главного дома усадьбы ни пруда.
Ну что же, попробуем рассмотреть что-нибудь со стороны Большой Черемушкинской улицы. Здесь знакомый забор и ничего не видно.
Забор явно нуждается в ремонте. Слева, через дорогу бывшая хозчасть имения.
А вот и вторая проходная. Ну наконец-то можно хоть издали взглянуть на дворец через двойной пояс заборов.
Для любителей старины Институт теоретической и экспериментальной физики завел сайт, где можно почитать про историю усадьбы и посмотреть фотографии. Главный дом.
Знаменская церковь.
Пруд.
Через Большую Черемушкинскую улицу находится вторая часть усадьбы - бывший хозяйственный двор, где сейчас расположился Институту гельминтологии имени академика К.И. Скрябина. В огромном помещении бывшего манежа разместилась уникальная в нашей стране и в Европе коллекция экспонатов Музея гельминтологии (доступа нет).
Я обошел все строения вокруг. Свободного прохода, как и у физиков, нет.
А участок приличный.
Какие же тайны скрываются за стенами? Я думаю. что это тайна стоимости земельных участков. Оба учреждения производят впечатление "дышащих на ладан". Само собой напрашивается предложение переселить Институты в более подходящие помещения, а бывшую усадьбу отдать под нужды культуры и отдыха. Но нет. Сидят где-то серьезные дяди и прикидывают как выкрутить на этой земле хороший инвестиционный проект.
Поговаривают, что эта земля некогда принадлежала Борису Годунову. Примерно в 1630 году территория была продана Афанасию Прочинщеву и дьяку Венедикту Махову. Так здесь появилось поселение: вотчинный двор, несколько крестьянских изб, созданная Маховым система водных каналов. Место стало заселяться.
В 1666 году усадьба Черёмушки , после недолгого владения печатника Фёдора Лихачёва, перешла как дар к его внуку Петру Прозоровскому. Князь Прозоровский имел вес при дворе царя Алексея Михайловича. Усадьба его не была самой огромной, но стала значительной в экономическом плане. Увеличилось количество крестьян, появились новые постройки, в порядке были сады и огороды. Петр оставил хозяйство старшему внуку - Фёдору Голицыну, вступившему во владение после смерти родителей в 1729 году. Заслуживает внимания и биография Анастасии и Ивана Голицыных, владевших усадьбой недолгий срок до того, как имение перешло к сыну Петру. При дворе Петра Великого Анастасия играла одну из ведущих ролей, сдружившись с его первой женой. Ей пришлось пережить как популярность и почести, так и наказание и опалу.
Именно Фёдор Голицын превратил поместье в роскошную дворянскую усадьбу нового типа. Голицын - военный в чине генерал-майора, выйдя в отставку, поселился в Москве, при этом поддерживая связь с двором. Овдовев после второго брака и имея семерых детей, Голицын был вынужден пустить все ресурсы на восстановление семейного очага. Для обеспечения чад и обустройства их дальнейшей жизни понадобились связи и деньги. Понадобились и Черёмушки, которые не единожды посещала императрица. Вскоре старший сын Голицына женился на сестре нового фаворита самодержицы, а имение по традиции было подарено первому внуку. Но фактическим хозяином он так и не стал.
После смерти деда произошёл передел наследства между детьми, имение несколько раз закладывалось и перезакладывалось, затем было продано. К 1780 году Черёмушки были выкуплены фабрикантом Выродовым, потом вновь проданы за долги, обретя хозяином Сергея Меншикова, внука соратника Великого Петра.
С привлечением новым хозяином архитектора из Дании, Франца Вильстера, имение было приведено в порядок, а следующие 50 лет стали временем максимального расцвета дворянского гнезда. В Черёмушках был выстроен новый дворец, новые флигели из камня, Конный двор, Чайный Домик, разбит огромный живописный парк.
После смерти родителей усадьба перешла к младшему сыну Николаю, он занимался обустройством аграрного хозяйства и реконструкцией гидрохозяйства в имении, увлекался цветоводством.
После его кончины имение купили заводчики - супруги Якунчиковы, родственники Мамонтовых и Третьяковых. Таким образом, дворянское гнездо перешагнуло в эпоху капитализма. Сначала со сменой хозяев имение пришло в упадок. Большая часть его сдавалась в наём. Последний владелец Николай Якунчиков хотел возродить великолепное имение, но не успел.
Первая мировая война, революция, эмиграция хозяев, а на месте усадьбы - госпиталь, дом отдыха трудящихся - вот что ожидало древнейшие владения с приходом новой власти.
Сейчас это имение разделено - часть отдана Институту гельминтологии, вторую занимает Институт теоретической и экспериментальной физики. При усадьбе Черёмушки сохранились главное здание, регулярный и пейзажный парки с элегантными павильонами. Сегодня дом занимает Институт теоретической и экспериментальной физики. На территории есть даже настоящий ядерный реактор, который, к счастью, не работает. Поэтому эта часть усадьбы закрыта к доступу. В каменном здании Конного двора сейчас музей гельминтологии. Чтобы войти - нужно договориться с администрацией или изыскать возможность проникнуть на одну из конференций, проводимых физиками.
Несмотря на постоянную эксплуатацию, все исторически ценные здания находятся в хорошем состоянии. Особую ценность представляет церковь - первое каменное сооружение времени постройки 1735-39 годов. То, что сейчас современные новостройки Москвы стали подбираться всё ближе и ближе, практически никак не отражается на древней усадьбе. Судьба к ней гораздо более благосклонна, чем ко многим другим старинным и именитым владениям. После двух столетий расцвета, несмотря на смену хозяев, усадьба сохранила полноценную картину жизни поколений.
В наши дни усадьбу разделила Большая Черёмушкинская улица. Конный двор отделён от остальной территории и в ней теперь находится ВНИИ гельминтологии им. К.И. Скрябина, а в основный части усадьбы - Институт теоретической и экспериментальной физики им. А.И. Алиханова (на территории которого до недавнего времени находился один из четырёх атомных реакторов, расположенных в Москве).Усадьбой владели Прозоровские, Голицыны, Меншиковы. Императрица Елизавета Петровна посещала усадьбу в 1749 году. История усадьбы тесно переплетенами с другими имениями Гиреево, Узкое. В конце XIX века усадьбу приобрел купец Василий Иванович Якунчиков, владелец усадьбы Введенское. Картины его дочери М.В. Якунчиковой хранятся в Государственной Третьяковской галерее.Владельцы усадьбы: Борис Годунов (?); дворянин Афанасий Осипович Прончищев (ум. 1660) и дьяк Венедикт Матвеевич Махов (ум. 1635/36), с 1629-1630 гг. по 1633 год; думный дьяк Федор Федорович Лихачев с 1633 по 1663 год; Прозоровские и князь Петр Иванович Прозоровский с 1663 г. по 1719 годы; А.П. Голицына с 1719 года по 1729 г.; старший сын Федор Иванович Голицын (1699-1759) с 1729 года по 1759 г.; сыновья Голицыны с 1759 г. по середину 1770-х гг.; середина 1770-х годов по 1779 г. подпоручик Матвей Петрович Зиновьев; 1779 г. - 1781 г. Василий Андреевич Выродов; 1781 г. - 1819 г. князь Сергей Александрович Меншиков; жена Екатерина Николаевна Меншикова, урожденная Голицына с 1815 г. по 1832 г.; с 1832 г. сыновья и внуки Меншиковы до 1880 года; с 1880 года по 1909 год Василий Иванович Якунчиков (1827-1909); 1909 г. - 1917 г. сын Николай Васильевич Якунчиков.
Архитектор усадьбы: Ф.-К. Х. Вильстер; перестроил И.В. Жолтовский.
Усадьбу посещали: Елизавета I Петровна; Д.В. Веневитинов/
Сохранность усадьбы: господский дом, флигель, эрмитаж, павильон "Миловида", церковь, конный двор, парк, пруд.
Адрес усадьбы: Москва, Большая Черемушинская 25,28. Один из первых владельцев Черемушек В.М. Махов с 1632 г. вместе с князем Г.К. Волконским стал ежегодно назначаться "на посольскую крымскую размену", то есть выполнял ответственные дипломатические поручения, связанные с Крымским ханством. Возможно, в связи с этим он в 1633 г. вынужден был покинуть Поместный приказ и продать свои подмосковные владения другому видному чиновнику - думному дьяку Федору Федоровичу Лихачеву (ум. 1663).
В 1663 г. "в Чермневе стану полдеревни Черемошье по обе стороны Черемошского врага" (то есть Черемушки) перешло к князю Петру Ивановичу Прозоровскому (1654-1720), тогда еще несовершеннолетнему.
В 1670 г. погиб его отец, глава семьи князь И.С. Прозоровский, бывший тогда астраханским воеводой. Тяжело раненый при взятии Астрахани Степаном Разиным, он был сброшен с башни, а его сын Борис (Старший), повешен за ноги на крепостной стене. Однако царь Алексей Михайлович не забыл своего воеводу, приблизив ко двору его детей. И владелец Черемушек П.И. Прозоровский и его брат Борис (Меньшой) со временем стали одними из ближайших доверенных лиц царя, получив боярство. Влияние П.И. Прозоровского настолько возросло, что согласно завещанию Алексея Михайловича он был определен в воспитатели малолетних царей Петра и Иоанна, при которых также оставался одним из первых лиц государства. Во время поездки Петра I за границу П.И. Прозоровский был членом совета, оставленного управлять государством. А после возвращения царя он вместе с тогдашним владельцем Узкого Т.Н. Стрешневым оказался одним из немногих бояр, которым было разрешено носить бороду.
П.И. Прозоровский владел Черемушками более полувека. За это время число местных крестьян увеличилось. С 1678 г. документы начинают именовать Черемушки сельцом (сельцо - населенный пункт, имеющий помещичью усадьбу без церкви). Это позволяет предположить, что усадьба, то есть "двор вотчинников", была заново обстроена деревянными сооружениями. Здесь постоянно жил приказчик А.Б. Долгов, при помощи которого было составлено одно из описаний Черемушек: "...то сельцо написано за ним же боярином князь Петром Ивановичем, а будет де сказал ложно и за то учинит ему смертную казнь..."Новая владелица Черемушек А.П. Голицына была одной из самых колоритных фигур петровской эпохи. С детства княгиня была знакома со всей царской семьей, так как ее отец занимал исключительное положение при дворе, а сестра была замужем за братом царицы Прасковьи Федоровны Василием Федоровичем Салтыковым. Муж самой Анастасии Петровны князь Иван Алексеевич Голицын (1658-1729) был более известен по своему старшему брату Борису Алексеевичу Голицыну - воспитателю Петра I. И.А. Голицын был человеком добрым, тихим и богомольным. Ему принадлежало подмосковное село Гиреево (ныне в черте столицы), в котором была сооружена церковь, сходная по типу с зюзинской, видимо, возведенная той же артелью мастеров. Ее сооружение позволяет предположить, что до получения Черемушек Голицыны жили в Гирееве, где также находилась довольно большая усадьба с господским домом и хозяйственными постройками.
Со временем А.П. Голицына стала близкой подругой Марты Скавронской - будущей жены Петра I императрицы Екатерины Алексеевны (Екатерины I). Княгиня находилась при ней во всех поездках и путешествиях. Знаком особого доверия, оказанного А.П. Голицыной, стало ее присутствие в числе немногих гостей на свадьбе Екатерины Алексеевны и Петра I, отношения с которым у нее были довольно своеобразные Царь ее любил, звал "дочкой", дал титул светлейшей княгини и придворное звание статс-дамы (первой в России); А.П. Голицына была одной из немногих женщин, причисленных к составу учрежденного Петром шутовского "сумасброднейшего, всешутейшего и всепья-неишего собора", и даже называлась "князь-игуменьей" (сам царь при этом считался всего-навсего "дьяконом"). В ходе различного рода мероприятий, проводимых этим достаточно своеобразным "собором", пародирующим традиционные богослужения и обряды, А.П. Голицыной приходилось наравне с мужчинами участвовать в различных ритуалах "всешутейшего собора", в том числе бурных застольях и попойках.
После смерти Екатерины I в 1727 г. А.П. Голицына была уволена "на покой" и опять обосновалась в Москве. К этому последнему периоду жизни княгини относятся парадные портреты ее и мужа, которые должны были символизировать потомкам семейное счастье и согласие этой своеобразной четы.
Княгиня скончалась 10 марта 1729 г. и была похоронена в московском Богоявленском монастыре (муж пережил ее на пять недель и был похоронен там же). Имение унаследовал их старший сын князь Федор Ивановича Голицын (1699-1759). С его именем связано превращение Черемушек в увеселительную загородную резиденцию.
Императрица Елизавета Петровна посещала Ф.И. Голицына в его усадьбе Черемушки. В журнале дежурных генерал-адьютантов в "дежурство генерал-адьютанта графа Александра Ивановича Шувалова" это событие описано следующим образом: "Ея императорское величество соизволила иметь выход на Воробьевы Горы; в расставленных шатрах обеденное кушание изволили кушать - а оттуда шествие возиметь соизволила в село Черомоши - к господину генерал-майору князю Голицыну, где благоволили вечернее кушать - и во дворец прибыть изволила в 1 -м часу пополуночи".
Ф.И. Голицын скончался в 1759 г. Его наследниками стали сыновья: генерал-майор Иван (1731 -1798) и полковник Даниловского полка (впоследствии также генерал-майор) Павел (1742-1779) Федоровичи Голицыны, которые стали владеть этим имением сообща. На совести одного из них, скоре всего И.Ф. Голицына, лежит похищение из черемушкинской церкви евангелия, сосудов и ризницы. Очевидно, они понадобились для какого-то другого храма.
Голицыны расстались с этим имением еще в середине 1770-х гг., продав его подпоручику Матвею Петровичу Зиновьеву.Несмотря на свой офицерский чин, М.П. Зиновьев не счел зазорным стать фабрикантом и основал в Москве собственную "суконную фабрику", которая в самом первом путеводителе по Москве, составленном писателем В.Г. Рубаном, названа одной из "знатнейших". Причины интереса М.П. Зиновьева именно к Черемушкам вполне понятны. Согласно тому же В.Г. Рубану, зиновьевская фабрика находилась "за Серпуховскими вороты, в Вознесенском приходе при его доме", то есть достаточно близко от Черемушек. Ведь "вороты" - это Серпуховская застава, на месте которой находится знакомая всем москвичам одноименная площадь, через которую тогда было удобнее всего добираться до усадьбы.
В 1779 г. Черемушки у М.П. Зиновьева приобрел другой "суконный фабрикант" капитан Василий Андреевич Выродов, владевший фабрикой "за Красным селом, близ дворцовых Сокольников". Со временем дела В.А. Выродова стали идти все хуже и хуже. Наконец, Черемушки были описаны за долги и 23 июня 1781 г. проданы с публичного аукциона при Московском городовом магистрате князю Сергею Александровичу Меншикову (1746-1815) за 8185 рублей.
Из составленного при этом описания следует, что тогда в Черемушках находился деревянный двухэтажный господский дом с крылечками и балконами. В прихожей, украшенной картинами, стоял бильярд, створчатые 24-стекольные двери вели в зал с двумя каминами, на которых были резные позолоченные фигуры. Зал и другие комнаты были украшены множеством картин в позолоченных рамах. Стены во многих комнатах были оклеены бумажными обоями и имели резные деревянные карнизы. В доме находилась картинная галерея с зеркальными дверями и живописными плафонами. Кроме того, при доме имелась каменная оранжерея.
На господском дворе располагались служебные и хозяйственные постройки, каретный сарай, конюшни, флигель для прислуги, амбар. За каменной стеной начинался сад, в одной части которого было около 200 яблонь, и много грушевых деревьев. За садом находился огромный парк с березовыми, кленовыми и липовыми аллеями. В конце парка у прудов стоял двухэтажный каменный домик, выкрашенный зеленой краской. В саду были каменные беседки с каминами и печами, а также гроты. За тремя большими прудами находились овраг и березовая роща, называвшаяся "Старый зверинец", частично окруженная водой. В роще было четыре кургана, засаженных ельником, и три небольших осушенных пруда. В имении было также две молодые березовые рощи, занимавшие площадь около трех десятин, дубовая роща (15 десятин) и сосновый лес (1 десятина); около дорог - три рощи и небольшое количество сенных покосов. Все имение со строениями, рощами, прудами и садом занимало площадь 35 десятин.
Сразу же после приобретения Черемушек С.А. Меншиков капитально перестроил усадьбу. К этим работам он привлек выпускника Санкт-Петербургской академии художеств (впоследствии академика) Ф.-К.-Х.Вильстера, по проекту которого, выполненному в 1786-1787 гг., был сооружен сохранившийся до наших дней каменный двухэтажный господский дом, поставленный на месте предыдущего (в литературе долгое время строительство Черемушек ошибочно связывалось с так называемой казаковской школой, т.е. с московскими зодчими). Не исключено, что именно Ф.-К.-Х.Вильстер проектировал и другие сооружения, возведенные в Черемушках одновременно со строительством господского дома. Тогда был заново оформлен ансамбль курдонера (парадного двора), сооружен огромный комплекс "Экономии", объединяющий служебные и хозяйственные постройки. Все они, как и господский дом, выполнены в классицистических формах и до сих пор определяют художественный облик Черемушек.
В 1815 г. Черемушки унаследовала жена Сергея Александровича княгиня Екатерина Николаевна Меншикова, урожденная Голицына (1746-1832), в молодости славившаяся своей красотой и свободным образом жизни. "Первооткрыватель" Черемушек Ю.И. Шамурин с грустью констатировал практически полное отсутствие мемуарных источников об этой усадьбе как при Е.Н. Меншиковой, так и при ее муже: "Московские бытописатели начала Х!Х-го века, охотно и пространно рассказывающие о Кускове, Люблине и Останкине, ничего не говорят о Черемушках. Владельцы усадьбы Меншиковы не пользовались в Москве широкой популярностью, не отличались ни хлебосольством, ни причудами, главными козырями известности в Москве начала ХIХ-го века. Их усадьба не носит роскошного показного облика; это красивое и удобное жилье культурного дворянского рода". Есть основания предполагать, что на время Е.Н. Меншиковой приходятся строительные работы, в ходе которых часть усадебных построек была реконструирована и приобрела стилевые черты, свойственные московской архитектурной традиции послепожарного времени.
При ней с Черемушками оказалось связано имя главы московского кружка "любомудров" поэта Д.В. Веневитинова. Он побывал в усадьбе Е.Н. Голицыной в 1820-х гг.
В 1832 г. Черемушки вместе с другими имениями унаследовали сыновья владелицы - князья Александр (1787-1869) и Николай (1790-1863) Сергеевичи Меншиковы (историк русского двора XIX в. князь П.В. Долгоруков считал, что настоящим отцом А.С. Меншикова был шведский эмигрант граф Густав-Маврикий Армсфельд (1757-1814), бывший в России членом Государственного совета).
В Черемушках Н.С. Меншиков почти постоянно вел строительные работы. Значительной реконструкции подвергся парк, в котором были изменены направления некоторых дорожек. Кроме того, парк украсили два павильона, выполненные в традициях архитектуры классицизма: "Миловида", поставленная в линию с сооруженным ранее Чайным домиком, и небольшой павильон наподобие мавзолея с четырехколон-ным портиком, находившийся в запрудной части парка. Подобные "мавзолеи", служившие напоминанием о вечности, были одной из любимых парковых затей во многих усадьбах: Павловске, Яропольце Волоколамского уезда, Авчурине Калужской губернии и других. Были сооружены новые прачечная, людские, кухонный флигель и другие здания, перестроены Чайный домик, оранжереи и грунтовые сараи.
После смерти Николая Сергеевича в 1863 г. Черемушки унаследовал его брат, который долгое время занимал ряд крупных постов: был членом Государственного совета, финляндским генерал-губернатором, управляющим Морским министерством. Один из владельцев Узкого, граф Е.П. Толстой, характеризовал его следующим образом: "Князь Меншиков, человек ученый, довольно умный, деятельный; начальник прекрасный. С этой стороны нельзя на него жаловаться; но вместе с тем он человек самый прозаический и мелочный; не понимает ни музыки, ни стихов, ни благородных побуждений, одним словом человек без души, совершенно и во многом сходен с Нейгард-том. Разница только в том, что он гораздо образованнее..." На А.С. Меншикова как на бывшего главнокомандующего во время Крымской войны, в значительной степени спровоцированной его бездарной дипломатией, общественное мнение списало все неудачи военных действий. Армия князя не любила, сам он, вечно недовольный тем, как идут дела, никого не награждал; перед сражениями не было молебнов, после сражения главнокомандующий не объезжал поля битв и не выражал соболезнований об убитых и раненых.
В 1869 г. имение унаследовал его сын, генерал-адъютант Владимир Александрович Меншиков (1815-1893), оказавшийся последним представителем этого знаменитого рода по мужской линии. Затем майорат, титул, фамилия и герб Меншиковых перешли к внуку его сестры Ивану Николаевичу Корейше, именовавшемуся князем Меншиковым-Корейш. При В.А. Меньшикове Черемушки также сдавались под дачи. Наконец в 1880 г. он продал имение за 60 тысяч рублей разбогатевшему купцу коммерции советнику Василию Ивановичу Якунчикову (1827-1909), владельцу торфоразработок и Воскресенской мануфактуры (прядильной и ткацкой фабрик), находившейся в подмосковном селе Наре-Фоминской (Верейский уезд). Якунчикову также принадлежала усадьба Введенское.
Одна из дочерей нового владельца Черемушек Мария Владимировна Якунчикова, по мужу Вебер (1870-1902), была талантливой художницей, самобытным мастером, близким к "мирискусникам". Все ее творчество "проникнуто поэзией уходящей барской жизни, деревни, парка, меланхолической красоты русского пейзажа. В Якунчиковой много левитановской грусти. Сама болезненная и хрупкая, она опоэтизировала в своих картинах все обреченное разрушению, все гибнущее. Ее трогали убогие кресты на деревенских кладбищах, полуразвалившиеся колокольни монастырей... торжественные аллеи Версаля и запущенность "Вишневых садов" (из путеводителя "По Москве" под редакцией Н.А. Гейнике, изданного Сабашниковыми в 1917 г.).
В 1909 г. Черемушки, как и все дела отца, унаследовал брат художницы Николай Васильевич Якунчиков (1873-1931), уже не купец, а дворянин, бывший дипломатом и даже придворным - камер-юнкером. При нем в усадьбе провели крупные строительные работы по проекту архитектора И.В. Жолтовского, в ходе которых был реконструирован и заново отделан господский дом, приобретший облик близкий к современному. Кроме того, в то же время существенной реконструкции подверглись и некоторые другие постройки.Как и большинство подмосковных имений, Черемушки были национализированы после Октябрьской революции, а во время Гражданской войны почти все вещи из господского дома были вывезены в Москву. В имении был устроен совхоз, носивший название "Якунчиково" по последним владельцам Черемушек.
В годы нэпа в господском доме Черемушек был устроен частный дом отдыха (пансион). Комплекс "Экономии" с середины 1920-х гг. занимала опытно-показательная станция Московского механического института имени М.В. Ломоносова. "Я почти ничего не видел в "доме отдыха", кроме таксомоторов, которые привозят сюда на день на два, - вспоминал писатель Н.Ф. Погодин, посетивший Черемушки в 1927 г., будучи сотрудником журнала "Огонек". - И наш автомобиль везет нас мимо старинного белого дома помещика Якунчикова, где прогуливаются отдыхающие, где сушатся белые простыни и перекликаются "прислуги". Через старые мостики, по неуклюжей дороге мы въезжаем во двор старых помещичьих служб, построенных в давнем увесистом стиле, - белых, капитальных, прочных".
В победном 1945 г. в усадебной части Черемушек разместилось загадочное учреждение, - Лаборатория № 3 (в настоящее время Институт теоретической и экспериментальной физики). Ее первым директором был крупный ученый-ядерщик академик А.И. Алиханов, на плечи которого легли основные организационные работы по приспособлению усадьбы под научно-исследовательское учреждение.
Сразу же после приобретения Черемушек С.А. Меншиков капитально перестроил усадьбу. К этим работам он привлек выпускника Санкт-Петербургской академии художеств (впоследствии академика) Ф.-К.-Х.Вильстера, по проекту которого, выполненному в 1786-1787 гг., был сооружен сохранившийся до наших дней каменный двухэтажный господский дом, поставленный на месте предыдущего (в литературе долгое время строительство Черемушек ошибочно связывалось с так называемой казаковской школой, т.е. с московскими зодчими). Не исключено, что именно Ф.-К.-Х.Вильстер проектировал и другие сооружения, возведенные в Черемушках одновременно со строительством господского дома. Тогда был заново оформлен ансамбль курдонера (парадного двора), сооружен огромный комплекс "Экономии", объединяющий служебные и хозяйственные постройки. Все они, как и господский дом, выполнены в классицистических формах и до сих пор определяют художественный облик Черемушек.
В 1815 г. Черемушки унаследовала жена Сергея Александровича княгиня Екатерина Николаевна Меншикова, урожденная Голицына (1746-1832), в молодости славившаяся своей красотой и свободным образом жизни. "Первооткрыватель" Черемушек Ю.И. Шамурин с грустью констатировал практически полное отсутствие мемуарных источников об этой усадьбе как при Е.Н. Меншиковой, так и при ее муже: "Московские бытописатели начала Х!Х-го века, охотно и пространно рассказывающие о , и Останкине, ничего не говорят о Черемушках. Владельцы усадьбы Меншиковы не пользовались в Москве широкой популярностью, не отличались ни хлебосольством, ни причудами, главными козырями известности в Москве начала ХIХ-го века. Их усадьба не носит роскошного показного облика; это красивое и удобное жилье культурного дворянского рода". Есть основания предполагать, что на время Е.Н. Меншиковой приходятся строительные работы, в ходе которых часть усадебных построек была реконструирована и приобрела стилевые черты, свойственные московской архитектурной традиции послепожарного времени.
При ней с Черемушками оказалось связано имя главы московского кружка "любомудров" поэта Д.В. Веневитинова. Он побывал в усадьбе Е.Н. Голицыной в 1820-х гг.
В 1832 г. Черемушки вместе с другими имениями унаследовали сыновья владелицы - князья Александр (1787-1869) и Николай (1790-1863) Сергеевичи Меншиковы (историк русского двора XIX в. князь П.В. Долгоруков считал, что настоящим отцом А.С. Меншикова был шведский эмигрант граф Густав-Маврикий Армсфельд (1757-1814), бывший в России членом Государственного совета).
В Черемушках Н.С. Меншиков почти постоянно вел строительные работы. Значительной реконструкции подвергся парк, в котором были изменены направления некоторых дорожек. Кроме того, парк украсили два павильона, выполненные в традициях архитектуры классицизма: "Миловида", поставленная в линию с сооруженным ранее Чайным домиком, и небольшой павильон наподобие мавзолея с четырехколон-ным портиком, находившийся в запрудной части парка. Подобные "мавзолеи", служившие напоминанием о вечности, были одной из любимых парковых затей во многих усадьбах: Павловске, Яропольце Волоколамского уезда, Калужской губернии и других. Были сооружены новые прачечная, людские, кухонный флигель и другие здания, перестроены Чайный домик, оранжереи и грунтовые сараи.
(Россия, г. Москва, ул. Большая Черёмушкинская, 25, 28)
Усадьба недоступна для посещения
Довольно обширный усадебный комплекс оказался разделённым между двумя научными институтами. Комплекс бывшего Хозяйственного или Конного двора (на фото), отсечённый от усадебного ядра Большой Черемушкинской улицей, принадлежит Институту гельминтологии имени академика К.И. Скрябина. В здании бывшего манежа разместилась коллекция экспонатов Музея гельминтологии. Парадная часть Черёмушек с примыкающими регулярным и пейзажным парками, украшенными протяжёнными прудами, и павильонами Эрмитаж и Миловид — отошла к Институту теоретической и экспериментальной физики. Стоит ли упоминать, что это закрытая территория, с пропускной системой.
Основу архитектурной композиции ансамбля составляют находящиеся на одной оси главный дом, парадный и конный дворы. Главный дом возведён в 1780-е гг. архитектором Франциском-Конрадом Христофором Вильстером, датчанином по происхождению. Дворец Вильстера в Черемушках по своему решению восходит к итальянским виллам, соединив в своей архитектуре черты классицизма обеих столиц. Компактный, симметричный, с трехчастной структурой и ордерным декором, он занял центральное место в усадебном ансамбле и по своему облику и по расположению. В первой трети XIX в. дом перестаивался якобы под руководством Доменико Жилярди.
А при владельцах Якунчиковых дом и другие постройки усадьбы обновлялись в связи с новыми архитектурными веяниями архитектором И.В. Жолтовским.
О Якунчиковых стоит сказать несколько слов, т.к. они владели в Подмосковье удивительно изысканной по своей красоте усадьбой — Введенским, Звенигородского уезда. Мария Васильевна Якунчикова — дочь заводчика Василия Ивановича Якунчикова и Зинаиды Николаевны Мамонтовой впоследствии стала известной художницей, воспевшей красоту «Русской Швейцарии», а так же и Черёмушек, в которых она родилась.
До Якунчиковых усадьбой, основанной в XVII столетии, владели: вотчинник В. Махов, затем П.И. Прозоровский, Ф.И. Голицын, С.А. Меншиков.
Небольшая барочная Знаменская церковь (1742—1747 гг.), поставленная в конце тенистой аллеи видимо ещё при Голицыных, так же была частью усадебного комплекса.
Архивные фотографии усадьбы Черемушки
1. Усадьба Черемушки. Интерьер парадного зала барского дома
2. Башни конного двора
3. Вид на въездные ворота и дворец в усадьбе Черемушки
4. Павильон в парке
5. Усадьба Черемушки дворец
6. Вид на въездные ворота и дворец
Ю.И. Шамурин Черемушки
Ю.И. Шамурин «Подмосковные» М., 1912—1914 гг. тов. «Образование»
К югу от Москвы, вдали от железных дорог, находятся Черемушки, бывшая подмосковная Меньшиковых. Ее окружают кирпичные заводы, бесконечные фабричные трубы, и вся эта местность за Серпуховской заставой носит малопривлекательный характер окраины современного промышленного города.
Между тем здесь, среди фабричных корпусов, в тихих захолустных переулках, довольно много сохранилось вековых лип, последних остатков когда-то
существовавших барских усадеб. В начале XIX века вся южная окраина Москвы, окаймленная с двух сторон Москвой-рекой, была густо усажена усадьбами. Начинаясь от Мамоновой дачи и Нескучного, целого ряда загородных дач за Калужской заставой, их пояс тянулся к Канатчиковой даче и доходил до Москвы- реки, где против Симонова монастыря еще уцелел в Даниловской слободе обширный барский дом, ставший фабричным корпусом.
Московские бытописатели начала XIX века, охотно и пространно рассказывающие о Кускове, Люблине и Останкине, ничего не говорят о Черемушках. Владельцы усадьбы, Меньшиковы, не пользовались в Москве широкой популярностью, не отличались ни хлебосольством, ни причудами, главными козырями известности в Москве начала XIX века. Их усадьба не носит роскошного показного облика; это красивое и удобное жилье культурного дворянского рода.
«Пустошь Черемошки» упоминается в 1630 году, когда она была «продана в вотчину» Афанасию Прончищеву и дьяку Венедикту Махову. В 1635 году «деревня Черемошье» «отказана» думному дьяку Ф. Ф. Лихачеву. В 1666 году Лихачев «тое свое подмосковную вотчину деревни Черемошие» «написал» внуку своему, князю П. И. Прозоровскому. От Прозоровского по браку Черемушки перешли к князю И. А. Голицыну (1658-1729. Затем Черемушки перешли к его сыну, князю Ф. И. Голицыну (1699-1769). У него была здесь усадьба, в которой его 28 августа 1749 года посетила императрица Елизавета; «Ее Императорское Величество соизволила иметь выход на Воробьевы горы; в расставленных шатрах обеденное кушание изволили кушать - а оттуда шествие возыметь соизволила в село Черемоши - к господину генерал-майору князю Голицыну, где благоволили вечернее кушание кушать, - и во дворец прибыть изволила в 1-м часу пополуночи». От времени князя Ф. И. Голицына в Черемушках осталась только церковь. Затем Черемушки перешли к князю Н. Ф. Голицыну (1728-1780). Среди владений его сына Феодора Черемушки уже не значатся.
Надо думать, что в это время они перешли к Меньшиковым. Создателем усадьбы был, по-видимому, внук петровского сподвижника - Сергей Александрович Меньшиков (1746-1815), женатый на княжне Екатерине Николаевне Голицыной (1764-1832), или сын его - А. С. Меньшиков (1787-1869), известный деятель царствования Николая I.
Род Меньшиковых пресекся, и их подмосковная перешла в иные руки. Теперь Черемушки принадлежат Н. В. Якунчикову. Долгое время усадьба находилась в запустении, ветшали заброшенные постройки, но теперь стараниями нового владельца они воскресают в своем прежнем облике.
В Черемушках нет художественных откровений, равных Останкину и Архангельскому. Их прелесть в историческом значении, дающем яркую картину прошлой жизни. В смысле исторической поучительности это едва ли не самая интересная подмосковная. Очень характерны расположение построек, весь план усадьбы; необычайно выразительна забота о красоте, очевидная в каждом ее уголке.
Такие дворцы, как Останкино, свидетельствует о любви и понимании искусства, о художественном уровне эпохи. Они и сами являются художественными созданиями, оторванными от жизни и быта. Но есть несколько старых подмосковных, где черты эпохи выступают сильнее, чем создания ее: их архитектура связана с жизнью. К таким усадьбам принадлежат и Черемушки.
Мы видим здесь прежде всего, что старое русское барство хотело создавать не только дворцы, но и целые поселения, где все красиво и художественно. Вокруг барского дома располагаются красивые корпуса служб, размещенные по определенному плану. Все сложное барское хозяйство, область, казалось бы, узко утилитарная и весьма далекая от искусства, вмещается в художественные рамки. «Конный двор» поручался трудам того же архитектора, который только что закончил барский дом. Тут пробивается какая-то
очень глубоко сидящая потребность в красоте, не отделяющая показного от действительного...
В усадьбах этого рода гораздо больше черт сельской архитектуры, чем в роскошных загородных дворцах. Кроме барского дома, мы находим здесь большое количество всевозможных павильонов, беседок, разнообразных декоративных сооружений. Эти небольшие здания обычно производят красивое впечатление, но их красота неотделима от служащего ей фоном пейзажа. Творчество архитекторов получает здесь полный простор: никакой шаблон немыслим там, где приходится принимать во внимание десятки местных условий. Здесь «строгий вкус» немыслим. Чем больше неожиданности, новизны, фантазии, тем значительнее эффект.
Такие павильоны и беседки редко имеют практическое назначение; иногда это ванные, летние домики, «эрмитажи для отдохновения», но чаще всего просто украшения парка и усадьбы...
Усадьбы этого типа неизменно окружаются парками, и целый ряд пейзажных красот, часто создаваемых с большим трудом, пруды, просеки, дороги-«першпективы», искусственные возвышения, потоки и овраги, усиливают архитектурные ресурсы усадьбы.
В Москве начало таким усадьбам положено, по всей вероятности, Архангельским. Благодаря красоте своих старых липовых парков, благодаря той ощутительности, с которой отразились и застыли в них вкусы и образ жизни людей прошлого, эти усадьбы обладают могучим обаянием поэтичности. Их красота - не холодное олимпийское величие гениального создания, а немного неправильная, немного упрощенная живая красота жизни!
Подмосковная Меньшиковых не упоминается не только у современников, нет о ней и позднейших литературных указаний, несмотря на близость к Москве, на очевидность ее художественного и исторического значения.
Ее история, ее строители не выяснены, наверно и останутся невыясненными. И не нужно ее, не нужно точных данных: самое интересное здесь - эпоха, тот общий эстетический и житейский множитель, который останется, если вынести за скобки все личное и случайное!
Черемушки окружены со всех сторон старыми липами, скрывающими усадьбу от случайного взгляда. Тщательная систематическая планировка ее, единый замысел в расположении строений свидетельствуют об одновременности застройки усадьбы. Далеко не во всех подмосковных проведена такая строгая согласованность всех частей: романтически настроенная эпоха классицизма предпочитала живую непринужденность и свободу. Такие дисциплинированные архитектурные замыслы ценились в начале XVIII века, когда ценилась власть человеческой руки над «облагораживаемой» природой. В 1820-х годах, во времена аракчеевщины, возродилось стремление к дисциплине в архитектуре, но уже рождалась она не от эстетики, а от немного казарменного увлечения порядком. В Черемушках есть какие-то отзвуки этой николаевской «регулярности», однако разросшиеся деревья парка смягчили и скрыли ее...
Усадьба разбита очень хозяйственно и любовно: каждый уголок продуман. Особенно старательно продумана идущая в середине ее длинная и прямая просека-дорога.
Теперь дорога в усадьбу проложена сбоку, параллельно фасаду дома; но еще цела старая просека-дорога, обращенная к Москве и создающая прекрасную далекую перспективу, основную ось всей усадьбы: еще издали через прямую, как стрела, «першпективу», окаймленную деревьями, виднелся белый фасад дома.
Ближе к усадьбе по бокам перспективы тянутся корпуса «Конного двора», с парными островерхими башнями при въезде и выезде. Дальше по бокам ее высятся старые ели, окаймляющие «Красный двор». Когда-то
вся эта часть усадьбы была окружена каменной стеной, от которой теперь сохранились только два столба ворот. На площадке перед домом растет несколько невероятно громадных тополей, посаженных кем-нибудь
из очень давних владельцев. Эти ветераны, заботливо обитые железными листами по дуплам, слывут в усадьбе посаженными Борисом Годуновым, владевшим будто бы этой местностью.
Справа от «Красного двора» расположено несколько корпусов служб, а слева тянется прекрасный липовый парк. За домом - в овраге пруд, когда-то
составлявший звено в целой цепи прудов. В парке над обрывом поставлены два небольших павильона, облепленных деревянными постройками, но теперь тщательно реставрируемых.
В парке же стоит небольшая церковь, поставленная в 1747 году. Елизаветинская эпоха, несмотря на свою продуктивность в церковном строительстве, оставила сравнительно мало церквей в усадьбах. Во времена Елизаветы в Москве строили церкви архитекторы Дмитрий Ухтомский и Иван Мичурин. Их творчество слагалось из странного совмещения форм московского допетровского барокко и отзвуков петербургского творчества Растрелли. В Москве под руками опытных мастеров это совмещение давало интересные и гармоничные формы, но в усадьбах обычно получалась малохудожественная смесь.
Церковь в Черемушках идет вполне от Растрелли: прямоугольный план, громадный световой трибун, типичного рисунка наличники окон - все это стоит вполне на уровне века, все это художественно объединено. Церковь Черемушек могла бы служить отличным образцом стиля, но, к сожалению, по ней прошлась рука позднейшего поновителя; он не внес грубых новшеств, но смягчил ту прихотливую закругленность, ту капризность линий, которая характеризует искусство позднего барокко...
Особенно пострадали наличники и овальные люкарны над входами: рисунок оставлен прежний, елизаветинский, но линии засушены, выпрямлены под линейку.
Исследователь усадеб, не получивших в свое время громкой известности благодаря знатности или гостеприимству хозяина, в большинстве случаев находится в затруднительном положении: современники не оставили никаких известий об усадьбе; семейные архивы и предания, особенно там, где на протяжении XIX века усадьба меняла владельцев, затеряны. О времени сооружения и именах строителей, если случайность не сохранила никаких данных в опубликованных письмах и мемуарах, можно только догадываться. Иногда догадки приводят к уверенности, когда авторство очевидно, но часто не только нельзя приблизительно назвать имя архитектора, но трудно указать и на школу, на течение, к которым принадлежал строитель!
В такое затруднительное положение приводят классические постройки Черемушек. Время их, - по-видимому, начало XIX века. В них, однако, нет еще обычной александровской строгости и чистоты стиля; строитель их любит островерхие башни, какие-то
отзвуки готики, перелицованные на классический лад.
Лучшие мастера эпохи Александра I были верными рыцарями классицизма. Отклонений от своего канона они не знали. Но крепостные ученики их, обученные строительному мастерству, но не способные искренно увлечься классицизмом, понять его красоту, обладали свободной головой и часто измышляли самые необычайные сочетания готики, классицизма, барокко и еще какого-то
своего собственного стиля. Иногда они, оставаясь на точке замерзания со времен своего ученичества, отставали от хода архитектуры и в расцвет александровского классицизма строили по рецептам екатерининских мастеров.
В Черемушках едва ли работали крепостные архитекторы: чувствуется рука хорошего мастера. Соображения о крепостных строителях приходят в голову только относительно ворот перед барским домом. Рубчатые колонны, каменные вазы наверху - все это свойственно середине XVIII века, а никак не эпохе классицизма. Таким образом, эти ворота - или остаток ста¬рой усадьбы, обстроенной в середине XVIII века, или они сооружены доморощенными мастерами, знающими только, что каждая усадебная постройка должна быть снабжена колоннами...
Дом, очень красиво поставленный в конце длинной перспективы, несколько перестроен, особенно в боковых частях. Пострадали больше всего наружные
детали. В его формах есть отзвуки казаковской школы, из которых самое убедительное - купол. Внутри бросается в глаза отличное расположение комнат: вестибюль и зал соединены дверью, открывающей сквозь стеклянные входные двери далекий вид на перспективу в сторону «Конного двора» и на террасу, пруд и гористую просеку за ним.
В доме Черемушек самое интересное - прекрасный зал: он весь белый, светлый, украшен только углублениями с карнизами и двумя колоннами. По карнизу проходит великолепный скульптурный фриз. Все однотонно, но в солнечном деревенском свете белые стены приобретают удивительную легкость, прозрачность и создают прекрасную гармонию с густыми тенями, бросаемыми солнцем...
Эта зала представляется главной загадкой Черемушек. Она не соответствует остальным архитектурным украшениям усадьбы. Утонченная гармония замысла, а больше всего рисунок фриза из грифонов - все это свидетельствует о Джилярди, то есть о 1810-х или 1820-х годах! Во всяком случае это одно из лучших созданий московского классицизма.
Воссоздание классических форм только тогда перестает быть «псевдоклассицизмом», когда удается заимствованные у древнего искусства формы - колонны, фронтоны и пилястры - овеять той изумительной гармонией, в которой суть и тайна обаяния классицизма. В России первым воплотителем этой ясной одухотворенной красоты был Кваренги, по его следам пошли в Петербурге Захаров, Томон, иногда Плавов. В Москве чаще всего удавались такие достижения Джилярди; из них высшее - «Конный двор» в Кузьминках. Кто-то
близкий по духу к Джилярди (может быть, он сам!) создал белую залу Черемушек и дал в ней дивное воплощение ясного духа античности!..
За стеклянными дверями видна полукруглая терраса, обставленная колоннами, вблизи кажущимися особенно мощными, пруд, зеленый и темный от отраженных им деревьев парка, самый парк, убегающая в гору дорога. Нехитрая картина - эти колонны на фоне пейзажа, но веет от этого старого искусства неизъяснимым покоем и величием. Как бы ни чернить социальные язвы и пороки старого барства, все же, пока Живы созданные ими колоннады и прекрасные залы, видно, что не могли создавать такие вещи мелкие, суетливые, дряблые люди: было бы им пусто, холодно, хотелось бы большего уюта, большего подчеркивания их культурности, их любви к красоте. Было в душах, создавших и принявших эту красоту, что-то
от людей трагедий Озерова, от мощных героев с титаническими страстями, от той безбрежной мощи человеческого духа, которая создала «Екатерининских орлов», Наполеона, его сподвижников и их достойных противников!
Налево от дома в парке, над обрывом когда-то
существовавшего пруда, высятся два небольших дорических павильона - очаровательные, словно игрушечные, домики, сделанные хорошей и опытной рукой. Долгое время они стояли заброшенными, забитые к чему-то
дощатыми щитами, но теперь тщательно реставрируются новым владельцем.
Со стороны обрыва они украшены островерхими рустованными башенками, по типу близкими к башням «Конного двора». Их строил, видимо, один и тот же художник.
Подобные произведения садовой архитектуры обыкновенно получали своеобразные наименования, овевающие их ароматом эпохи. Ими определяются те цели, для которых сооружались эти павильоны и беседки, те потребности, которым они были нужны. Сохранились же эти старинные наименования только в тех усадьбах, где еще живы семейные традиции, где потомки любят то, что создали и чем гордились предки.
Справа от дома расположено несколько корпусов служб, довольно неопределенного архитектурного облика. Очень оригинален, несколько неуклюжий со своим огромным куполом, небольшой павильон на берегу пруда.
Направо от дороги на Москву помещен огромный четырехугольный «Конный двор». В середине его прорезает перспектива, идущая по прямой линии от барского дома. Ее окаймляют четыре парные башни, причем наиболее оригинальна передняя пара, ближайшая к дому.
Хотя эти круглые башни снабжены колоннами, поддерживающими круговой карниз, но классического в них очень мало. Они сильно вытянуты вверх и заканчиваются островерхими шатрами.
Это уже только оригинально.
Самые памятные впечатления Черемушек - это белая зала, белые колонны террасы на фоне пруда и золотистой осенней зелени; затем парк с тщательно проведенными дорожками, усеянными листьями лип; за темными стволами всюду белеют колонны, стены, - и эти образы нашего прошлого самые поэтичные, самые идиллические страницы русской жизни. Если в ней, уже много веков, царит дисгармония, если вялый ход ее лишен малейшего ритма, здесь, в старых усадьбах, принимает душа гармоничный покой, и впечатления проходят нежной чередой, ритмичной, как шепот старинных деревьев, как осенняя рябь пруда, похожего на смятую свинцовую бумагу...
Этот элегический нежный ритм - истинная стихия русской души. Разве не его отзвуки слышатся под сводами новгородских и ярославских церквей, овеянных тихими видениями иконописцев? Разве не им пленяют, навевая тихую дрему, березовые рощи, шепот хвойного бора, бесконечные поля, медленные равнинные реки?